Jump to content
Pritchi.Net
  • Parables

    Притчи народов мира
    • pn
      Выросла сорная трава на хорошем лугу. И, чтобы избавиться от нея, владельцы луга скашивали ее, а сорная трава от этого только умножалась. И вот добрый и мудрый хозяин посетил владельцев луга и в числе других поучений, которыя он давал им, сказал и о том, что не надо косить сорную траву, так как она только больше распложается от этого, а надо вырывать ее с корнем.
      Но или потому, что владельцы луга не заметили, в числе других предписаний добраго хозяина, предписания о том, чтобы не косить сорной травы, а вырывать ее, или потому, что не поняли его, или потому, что по своим расчетам не хотели исполнить этого, но вышло так, что предписание о том чтобы не косить сорной травы, а вырывать ее, не исполнялось, как будто его никогда и не было, и люди продолжали косить сорную траву и размножать ее. И хотя в последующие годы и бывали люди, которые напоминали владельцам луга предписание добраго и мудраго хозяина, но их не слушали и продолжали поступать попрежнему, так что скашивать сорную траву, как только она показывалась, сделалось не только обыкновением, но даже священным преданием, и луг все больше и больше засорялся. И дошло дело до того, что в лугу стали одне сорныя травы, и люди плакались на это и придумывали всякия средства для поправления дела, но не употребляли только одного того, которое давно уже было предложено им добрым и мудрым хозяином. И вот случилось в последнее время одному человеку, видевшему то жалкое положение, в котором находился луг, и нашедшему в забытых предписаниях хозяина правило о том, чтобы не косить сорной травы, а вырывать ее с корнем, — случилось этому человеку напомнить владельцам луга о том, что они поступали неразумно и что неразумие это уже давно указано было добрым и мудрым хозяином.
      И что же? — вместо того, чтобы проверить справедливость напоминания этого человека и в случае верности его перестать косить сорную траву и в случае неверности его доказать ему несправедливость его напоминания или признать предписания добраго и мудраго хозяина неосновательными и для себя необязательными, владельцы луга не сделали ни того, ни другого, ни третьяго, а обиделись на напоминания того человека и стали бранить его. Одни называли его безумным гордецом, вообразившим себе, что он один из всех понял предписание хозяина; другие — злостным лжетолкователем и клеветником; третьи, забыв о том, что он говорил не свое, но напоминал только предписания почитаемаго всеми мудраго хозяина, называли его зловредным человеком, желающим развести дурную траву и лишить людей их луга. "Он говорит, что не надо косить траву, а если мы не будем уничтожать траву, — говорили они, нарочно умалчивая о том, что человек говорил не о том, что не надо уничтожать сорную траву, а о том, что надо не косить, а вырывать ее, — то сорная трава разрастется и уже совсем погубит наш луг. И зачем нам тогда дан луг, если мы должны воспитывать в нем сорную траву?" И мнение о том, что человек этот или безумец, или лжетолкователь, или имеет целью вред людей, до такой степени утвердилось, что все его бранили и все смеялись над ним. И сколько ни разъяснял этот человек, что он не только не желает разводить сорную траву, но, напротив, считает, что в уничтожении дурной травы состоит одно из главных занятий земледельца, как и понимал это добрый и мудрый хозяин, слова котораго он только напоминает, — сколько он ни говорил этого, его не слушали, потому что окончательно решено было, что человек этот или безумный гордец, превратно толкующий слова мудраго и добраго хозяина, или злодей, призывающий людей не к уничтожению сорных трав, а к защите и возращению их.
      То же самое случилось и со мной, когда я указал на предписание евангельскаго учения о непротивлении злу насилием. Правило это было проповедано Христом и после Него во все времена и всеми Его истинными учениками. Но потому ли, что они не заметили этого правила, или потому, что они не поняли его, или потому, что исполнение этого правила показалось им слишком трудным, — чем больше проходило времени, тем более забывалось это правило, тем более и более удалялся склад жизни людей от этого правила, и наконец дошло дело до того, до чего дошло теперь, — до того, что правило это уже стало казаться людям чем-то новым, неслыханным, странным и даже безумным. И со мной случилось то же самое, что случилось с тем человеком, который указал людям на давнишнее предписание добраго и мудраго хозяина о том, что сорную траву не надо косить, а надо вырывать с корнем.
      Как владельцы луга, умышленно умолчав о том, что совет состоял не в том, чтобы не уничтожать дурной травы, а в том, чтобы уничтожать ее разумным образом, сказали: не будем слушать этого человека, — он безумец, он велит не косить дурных трав, а велит разводить их, так и на мои слова о том, что, для того чтобы по учению Христа уничтожить зло, надо не противиться ему насилием, а с корнем уничтожать его любовью, сказали: не будем слушать его, он безумец: он советует не противиться злу, для того чтобы зло задавило нас.
      Я говорил, что по учению Христа зло не может быть искоренено злом, что всякое противление злу насилием только увеличивает зло, что по учению Христа зло искореняется добром: "благословляйте проклинающих вас, молитесь за обижающих вас, творите добро ненавидящим вас, любите врагов ваших, и не будет у вас врага" *). Я говорил, что по учению Христа вся жизнь человека есть борьба со злом, противление злу разумом и любовью, но что из всех средств противления злу Христос исключает одно неразумное средство противления злу насилием, состоящее в том, чтобы бороться со злом злом же.
      И эти слова мои были поняты так, что я говорю, будто Христос учил тому, что не надо противиться злу. И все те, чья жизнь построена на насилии и кому поэтому дорого насилие, охотно приняли такое перетолкование моих слов и вместе с ним и слов Христа, и было признано, что учение о непротивлении злу есть учение неверное, нелепое, безбожное и зловредное. И люди спокойно продолжают под видом уничтожения зла производить его.

    • pn

      Гусеница

      By pn, in Krummacher F.A.,

      Когда Адам и Ева, за преступление их, были изгнаны из Едема, и благочестивый Авель уже испустил дух под тяжкою рукою своего брата, Мирза, возлюбленная и горестная сестра Авеля, воспитывала дерева и цветы. То был Едем в малом виде, полный прохладных теней и благоухания.
      Скоро потом вошла Мирза в сад и ужаснулась, увидев опустошение на листьях и на цветах. Она подошла ближе, увидела на ветви страшное животное с грызущими зубами, ужаснулась еще более и побежала к брату своему Сифу. «Посмотри», сказала она, «змея сидит на ветви и пожирает мои кустарники».
      Сиф пришел в сад и, посмотрев на гусеницу, сказал: «Нет, Мирза! токмо страх представил тебе животное в ужасном виде. Змея пресмыкается на чреве, а сие животное имеет ноги; это иной червь, который, подобно агнцам, живет листьями. Я раздавлю его!» Юноша потряс дерево, и гусеница упала на землю.
      «Ах, нет! нет!» умоляла Мирза, «не убивай его! Не насыщаемся ли и мы древесными плодами? Животное не знает, что это мой сад и моя радость. И так не убивай его. Я стану кормить его досыта, и оно не будет вредить растениям».
      «Не подчинены ли нам звери и не в нашей ли они власти?» сказал юноша.
      «Однакож», отвечала Мирза, «лучше оказывать милосердие и кротость, нежели власть. Оставь ему жизнь!»
      Потом Мирза сделала жилище для гусеницы, и давала ей, утром и вечером, листьев и цветов древесных более, нежели она могда потребить.
      В следующее утро рано пришла Мирза в сад и посмотрела в жилище гусеницы, но не нашла ее. «О, она еще спит», сказала Мирза с детскою простотою», но я не хочу будить ее, а стану собирать листья, пока роса еще лежит на них». Так собирала она листья и цветы. Ибо Мирза, благотворя насекомому, полюбила его. Она любила всю природу, с того времени как не стало Авеля.
      Когда Мирза с цветами и листьями подошла к жилищу гусеницы, она нашла в нем смертный покров ея, блестящий и прекрасный, как среброцветное яблоко. Мирза остановилась в удивлении; она призвала отца, мать и все свое семейство, и сказала: «Посмотрите, какое творение я воспитала! Теперь оно мертво и покоится в удивительном гробе. Но как знать? Может быть оно снова возродится!»
      Так говорила Мирза в пророческом духе. Но она не знала, что имеет дар предвещания.
      Адам, отец ея, сказал: «Кто может изследовать сие таинство? Конец и начало сокрыты от очей человеческих. Но да не останется новое явление без мудраго поучения. Внесем сие творение в нашу хижину».
      По словам его, они внесли покров животнаго в свое жилище. Мирза между тем говорила: «Я радуюсь, что пеклась об нем до самой его смерти».
      Так лежал покров неизвестнаго животнаго в жилище людей, для них образ Авеля, первопреставльшагося. Одним утром, когда все они были вместе и с унынием разговаривали о смерти, вдруг раздался тихий шум и смертный покров сам собою пришел в движение. Все приступили к нему и смотрели в тихом ожидании.
      Мгновенно распалась среброцветная гробница: из нея вышло живое существо, трепещущее и распускающее двойныя крылья. И крылья его были голубыя, подобныя сафиру и ясному своду небесному, окруженныя златыми воскраинами, и каждое крыло было в пядень длиною и широтою. На распавшейся гробнице лежала красная капля, подобная капле крови. Новорожденное существо, на шумящих крыльях, оставило хижину, и вознеслося превыше благоуханий дерев цветущих.
      Священное удивление и радость наполнили сердца первобытных людей; они вспомнили об Авеле, первопреставльшемся, и очи их отверзлися и узрели Авеля, подобнаго Ангелу.
      И услышали они глас Ангела смерти, вещающий к ним: «Зрите, в смерти зараждается жизнь, и дни грядут в вечность. Чистым помыслам и детской вере дается созерцать истину в чувственных образах».
      С сего дня престала Мирза печалиться об Авеле, и первобытные люди начали помышлять о смерти с радостною надеждою.

    • pn

      Слезы

      By pn, in Krummacher F.A.,

      В лунную и звездную ночь ходил Гилель с учеником своим Сади по садам горы Масличной.
      Сади сказал: «Видишь ли ты там человека в лучах месяца? что он делает?»
      Гилель ответсвовал: «Это Садок: он сидит на могиле своего сына и плачет».
      «Не уже ли Садок», сказал юноша, «не может умерить своей печали. Народ называет его справедливым и мудрым».
      «Разве справедливый и мудрый не должен чувствовать горести?» возразил Гилель.
      «В чем же состоит преимущество мудраго пред безумцем?" спросил Сади.
      Тогда ответсвовал учитель: «Смотри: горькия слезы очей его падают на землю; но лице его обращено к небесам».

    • pn

      Товия

      By pn, in Krummacher F.A.,

      Когда Товии младшему, благословенному долготою дней, исполнилось сто двадцать семь лет, проведенных радостно в страхе Божием, тогда впал он в тяжкую болезнь: ибо конец жития его приблизился. Сын его Азария стоял у одра его и плакал; страдания отца раздирали сердце его. Но Товия не жаловался и не стенал; душа его была ясна, и лице просиявало, когда болезнь на краткое время отступала.
      Тогда Азария рек: «Отче! Душа моя недоумевает, как можешь ты быть весел и мужествен в толикой борьбе, в горьких страданиях и пред лицем смерти?»
      Товия отверз уста свои и рек: «Сын мой! Я часто разсказывал тебе о странствовании моем из Нинивии в землю Индийскую, которое повелел мне отец во дни моей юности. Под руководством Божиим исполнив верно волю отца моего, я должен был возвратиться в отчизну. С радостным мужеством пустился я в трудный путь: ибо я совершил дело мое и шел в дом отца моего. Последние дни странствования моего были самые тяжкие, ибо путь мой лежал чрез горящия песчаныя пустыни и дикия, крутыя горы. Но помышления об отце и отчизне наполняли сердце мое мужеством и укрепляли утомленное тело мое. Я удвоил шаги, достиг отчизны и пал в объятия отца моего».
      Тут объяли умирающаго жестокия страдания. Когда они прошли, старец улыбнулся, и продолжал: «И что значит смертный отец пред Вечным? Не руководил ли Он меня в течении жизни? Не посылал ли Он мне Ангела своего во время опасности и печали? Оставит ли меня ныне, на распутии? Нет! странствование мое скончавается; я возвращаюсь в отчизну».
      По сих словах, Товия благословил сынов своих и сыны сынов своих, и скончался на руках Азарии. Они погребли его, и все племя Товии ходило по пути правому, в жизни непорочной.

    • pn

      Терпение

      By pn, in Krummacher F.A.,

      Мудрый Гилель беседовал однажды со своими учениками о терпении. Они сказали ему: Учитель! скажи нам притчу или сравнение, по обычаю твоему.
      Гилель ответствовал: «Я уподобляю терпение самому лучшему из земных произведений, драгоценному камню. Подавляемый песком и скалами, он покоится во мрачном недре земли. Хотя ни один лучь солнца не приближается к нему, но он сияет в неувядаемой красоте, дитя небеснаго света, верно сохраняющее свое происхождение. Так пребывает в нем блеск его и в ночь самую глубокую. Но освобожденный из мрачной темницы и вынесенный на свет, составляет он, вместе со златом, знак и украшение величия — перстень, скипетр и венец».
      «Самую сокровенную и самую тихую добродетель уподобляешь ты величайшему из земных украшений!» воскликнули ученики в удивлении.
      «Ея конец», ответствовал Гилель, «есть венец жизни».

    • pn
      Сократ, мудрый сын СоФрониска, говорил однажды в кругу учеников своих о всеуправляющем Провидении Божием, как Оно все зрит и все слышет, везде присутствует и обо всем печется, и чем более человек благоговеет пред Ним, тем более Его ощущает и познает.
      При сем мудрый учитель, в умилении своего сердца, употребил сравнение из песней безсмертнаго Гомера и уподобил божественное провидение матери, которая тихо и невидимо отгоняет мух от своего дитяти, покоящагося сном сладким.
      Между учениками Сократа был и Критий, предатель, осудивший его на смерть. Он смеялся над сравнением, ибо оно казалось ему слишком обыкновенным и низким. Сократ заметил ето и проник мысль его. По сему он обратился к нему и спросил: «Чувствуешь ли ты, любезный Критий, как близко человечество в простоте своей к божеству?» Критий, со злобою в сердце, удалился. Сократ продолжал поучать других учеников.
      Потом, когда Сократ, злобою Крития, был осужден на смерть и должен был выпить яд, гонитель вспомнил о словах и сравнении мудраго мужа. Он пришел к нему и с презрением спросил: «Теперь, Сократ, будут ли боги отгонять от тебя мух?»
      Сократ улыбнулся и отвечал: «Критий, я совершил дело мое, и иду, под руководством Провидения, к сладкому покою. И так, могу ли я бояться мух?»

    • pn

      Плацидий

      By pn, in Krummacher F.A.,

      Благочестивый муж, именем Плацидий, отправился в Африку, в страну диких Намаков, чтобы проповедывать Слово Господне. Однажды, когда он был на поле, среди дикаго народа, и возвещал им имя Божие, Отца небеснаго, вдруг из песков вышло чудовище, черная ядовитая змея, и обвилась вокруг ног его.
      Увидев сие, Намаки ужаснулись: ибо они думали, что змея умертвит Плацидия, и не осмеливались напасть на нее, чтобы не раздражить ея ярости.
      Но Плацидий стоял спокойно, распростер руки свои и взирал на небо. Чудовище обвилось вокруг колен, лядвий и тела благочестиваго мужа.
      Народ трепетал и не смел дышать от страха. Но Плацидий стоял спокойно и смотрел на небо.
      Змея обвилась вокруг шеи благочестиваго мужа, подняла свою голову над его головою, глаза ея сверкали как два рубина и язык свистал в открытой ея пасти. Плацидий пребывал спокоен и смотрел на небо.
      Тогда народ помыслил в сердце своем: «Час его пришел: кто может спасти его?» Но змея не причинила ему ни малейшаго вреда, спустилась медленно с тела его на землю, и скрылась в песках.
      Народ изумился, и хотел назвать богом Плацидия; но он воспретил ему и сказал: «Молитесь Тому, на Кого я возлагал мое упование, чье дело я совершаю. Призвавший меня, сотворил и змею: и так должно ли удивляться, что Он спас меня от смерти?»

    • pn
      Когда Каин жил в земле Наид, обонпол Едема к Востоку, сидел он однажды, поникнув головою на длани, под Теревинфом, и вздыхал. Жена его, взяв на руки сына их, младенца Еноха, вышла искать его. Нашедши, долго стояла она подле Каина под Теревинфом, и слушала его вздохи.
      Наконец, она сказала ему: «Каин, о чем вздыхаешь ты, и уже ли не будет конца твоему сетованию?» Каин затрепетал, поднял голову и сказал: «Ах, ето ты Селла? Грех мой велик, и не простится мне!»
      Потом он снова опустил голову и закрыл глаза рукою.
      Но жена его продолжала говорить тихим голосом: «Ах, Каин Господь милосерд и благость Его велика».
      Каин, услышав сии слова, затрепетал снова, и сказал: «О! уже ли и твой язык будет для меня тернием, пронзающим мое сердце?» Но Селла ответствовала: «Да не помыслит сего никогда душа моя! Выслушай меня, Каин, и посмотри вокруг себя. Не цветут ли нивы наши, не собираем ли мы богатую жатву? Не милостив ли к нам Бог, не посылает ли нам щедро дары свои?»
      «Тебе, Селла, тебе, и твоему Еноху», отвечал Каин, но не мне! В благости Его я токмо вижу, сколь далеко я отстоял от Него, когда я — убил Авеля!»
      Селла прервала слова его и сказала: «Не ты ли, Каин, возделываешь землю и разсеваешь семена по браздам? И для тебя сияет заря утренняя, как в Едеме, и блистает роса на цветах и класах».
      «Ах, Селла, бедная жена моя!» отвечал Каин, «Я вижу в утренней заре токмо окровавленную голову Авеля, и в росе на каждом класе токмо слезы, на каждом цветке токмо кровавыя капли! И когда взойдет солнце, я вижу за собою, в собственной моей теyи, убитаго Авеля; а перед собою, себя самаго, его убийцу. Журчание ручья не есть ли голос, вопиющий об Авеле, и в дыхании прохладнаго ветерка не чувствую ли я его дыхания? Ах, тихий голос, который я слышу повсюду, гораздо ужаснее для меня слов гнева, взывавших ко мне во громе: «Где Авель, брат твой?» Наступает ночь: ах, она обнимает меня как мрачная могила и вокруг меня царство смерти. Токмо полдень есть час мой, когда солнце палит мою голову, когда мой пот каплет на бразды и нет для меня прохлады».
      «О, Каин, мой возлюбленный!» сказала Селла: «Посмотри! Там идут наши агнцы: они белы как лилии в поле и сосцы их полны млека. Они весело скачут в ограду, под блеском вечерней зари».
      Каин неподвижными взорами посмотрел на них, и воскликнул: «Ах! ето Авелевы агнцы! они покрыты кровию Авеля! Их голос есть вопль об Авеле! ето голос сетования! Что может принадлежать Каину?»
      Селла плакала и говорила: «Разве я не Селла, жена твоя, которая тебя любит?»
      Но Каин отвечал: «Как можешь ты любить Каина, который сам не любит себя? Я заставляю тебя токмо вздыхать и плакать! Как можешь ты любить Каина, убийцу брата своего?“
      Тут Селла подала ему Еноха, сына их, и дитя улыбалось к отцу своему.
      Каин пал ниц под Теревинфом, рыдал и вопил: «Ах, я не должен видеть и улыбки невинности! Ета улыбка не сына Каинова, ето улыбка Авеля, убитаго Каином!“
      Так вопиял он и умолк, припав к земле челом своим. Селла преклонилась к Теревинфу, ибо она трепетала, и слезы ея падали на землю.

    • pn

      Иов

      By pn, in Krummacher F.A.,

      Во времена Иова, в стране Уц, жил Пророк Господень, именем Елиуд. К нему пришел Иорам, друг Иова, и сказал: «Пути Господни неисповедимы: но для чего праведник должен столь много страдать? Зри: Иов лишился всего имения и всех благих своих, дети его соделались добычею смерти, и те, которым надлежало утешать его, поносят и преогорчают его жестокими словами; сего мало: он поражен болезнию и все тело его покрыто язвами».
      «Рука Господня прикоснулась к нему», ответствовал Пророк.
      «Но Иов», продолжал Иорам, «благочестив и богобоязнен паче всtх людей. Не спасал ли он погибающих, которые требовали помощи, и сирот, которые не имели заступника? Не был ли он отец yищим, око слепым, нога хромым? Правда была одеяние его, и всяк, кто зрел Иова, славил его и почитал блаженным».
      «Блажен человек, котораго наказует Всемогущий, ответствовал Пророк.
      «Но Всемогущий не есть ли и Всеблагий?» сказал Иорам. «Почто наказывать того, кто, щедро разсыпая дары Божии на пользу ближних, оправдался в путях Господних пред очами всех людей?»
      «Чтобы он оправдался и пред очами Божиими», ответствовал Пророк.
      «Какую еще жертву может принести ему Иов?» спросил Иорам.
      «Труднейшую и драгоценнейшую», ответствовал Пророк: «волю свою».

    • pn
      Давид, Царь Израильский, сидел на вершине Сиона, склонив главу свою на арфу.
      Пророк Гад приступил к нему и рек: О чем помышляешь, Царь мой?
      Давид ответствовал: «О моей непрестанно переменяющейся судьбе. Сколь много воспевал я на сей арфе благодарственных и радостных песней, стольже много горестных и плачевных».
      «Будь подобен арфе твоей!» сказал Пророк.
      иКаким образом?» вопросил Царь.
      «Твоя печаль и твоя радость», ответствовал человек Божий, «изводили из арфы небесные звуки и одушевляли струны. Пусть же страдания и радости преобразят твое сердце и твою жизнь в небесную арфу».
      Тут возстал Давид, и персты его полетели по струнам.

    • pn
      Молодой живописец кончил прекрасную картину, лучшую из всех, которыя ему удавались. Сам учитель его не нашел в ней ничего поправить. Молодой живописец был в таком восхищении, что непрестанно разсматривал произведение своего искусства и не занимался более работою: ибо он думал, что ужё не может превзойти самаго сёбя.
      В одно утро, когда он хотел снова любоваться своею картиною, нашел он, что учитель стер ее совершенно. Сердясь и плача, побежал он к своему учителю и спрашивал о причине столь жестокаго поступка.
      Но учитель отвечал: «Я сделал это с добрым намерением. Картина была хороша, как доказательство твоих успехов; но она в тоже время вела тебя к погибели». «Как так?» спросил ученик. «Друг мой!» отвечал учитель, «ты любил уже не искусство в твоей картине, но самого себя. Поверь мне, она не была совершенна, хотя и казалась нам таковою; она была токмо опыт. Возмись снова за кисти, и посмотри, что можешь ты еще произвести. Не раскаевайся в своей жертве. Великое должно находиться в тебе, прежде нежели ты изобразишь его на холсте».
      Бодро и с доверенностию к самому себе и своему учителю взялся молодой художник за кисти и кончил превосходнейшее из своих произведений: Принесение в жертву Ифигении. Молодой художник назывался Тимант.

×
×
  • Create New...