Каин

Однажды Каин (поселившийся после ужаснаго преступления в земле Нод) сидел под теревинфом, склонивши голову на свои руки, и вздыхал. Жена его, которая с малюткою на руках вышла искать его, нашедши его в таком положении, долго стояла подле него под деревом и слушала вздохи его.

Тогда сказала она ему: «Что ты все вздыхаешь? И будет ли конец твоей печали?» Каин испугался, приподнял голову и сказал: «Ах, это ты, Селла! — Мой грех так велик, что прощения ему не будет». Сказавши это, он снова склонил голову и закрыл глаза свои рукою.

Селла сказала кротким голосом: «Каин! Господь милосерд и благость Его велика!»

Услышавши эти слова, Каин снова испугался и сказал: «О, не ужели, Селла, и твой язык должен быть для меня жалом, пронзающим сердце!» - «Сохрани Бог», отвечала Селла. «Но, Каин, послушай и посмотри: Не зеленеют ли поля наши, и не двукратно ли уже собрали мы с них богатую жатву? И так не милостив ли Господь к нам и не щедро ли изливает на нас дары свои?»

«К тебе, Селла, к тебе Он милостив и к твоему Эноху; но не ко мне!» — отвечал Каин. «Я в Его благости познаю только, как я далек был от Него, когда убил Авеля .....

«Но, Каин», — прервала его Селла — «не ты ли возделываешь поле и сеешь семена в землю? И не светит ли тебе утренняя заря, как в Эдеме, и не блистает ли роса на цветах и стеблях?»

«Ах, Селла, несчастная жена моя», сказал ей Каин. «В утренней зари я вижу только обагренную кровию голову Авеля, и в росе на каждом стебле я вижу слезу, и в каждом цветке — капли крови. И когда восходит солнце, я вижу позади себя в тени моей Авеля — убитаго, а перед собою — меня самаго, убийцу его. — Самое журчание источника не есть ли жалобный стон об Авеле, и в дыхании прохладнаго ветерка не носится ли передо мною его дыхание? — Ах! сто крат ужаснее, нежели то слово гнева, которое прогремело в громе и воззвало ко мне: «Где брат твой, Авель?» — сто крат ужаснее для меня тот тихий голос, который повсюду слышится мне. И когда настает ночь, — ах! она объемлет меня, как мрачная могила, и вокруг меня разпростирается царство мертвых, которое одного только меня вмещает в себе. Только полдень есть час мой, когда солнце палит мою голову и пот каплет с меня на землю, и нет тени вокруг меня!» —

Тогда Селла сказала: «О Каин! О мой возлюбленный! Посмотри, вон — идут наши овечки, белыя, как полевыя лилии! Как весело резвятся и скачут оне при сиянии вечерней зари!»

Каин быстро взглянул и сказал: «Это овцы Авеля! Не красны ли оне от крови Авеля? Не есть ли блеяние их жалобный вопль об Авеле? Не голос ли это плача? Чтож такое могло бы принадлежать Каину?»

Селла заплакала и сказала: «А разве я — Селла, которая любит тебя, не твоя жена?»

Но он отвечал: «Как можешь ты любить Каина, который сам себя не любит? Что имеешь ты от меня, кроме слез и вздохов — — — — Как можешь ты любить Каина, убийцу Авеля?»

Тут поднесла она к нему Эпоха, — и малютка улыбнулся отцу своему.

Каин бросился на землю, рыдал и взывал: «Ах! И я должен еще видеть улыбку невинности! Нет, это улыбка не сына Каинова! Это улыбка Авеля! — Это улыбка Авеля, котораго убил Каин!»

Так взывал он и лежал простертый лицем на земле! — Селла задрожала, присклонилась к теревинфу, — и слезы ручьем полились из глаз ея на землю. —