Лев, лиса и осел

Могучий лев, гроза всех зверей, вдруг заболел какою-то злокачественною болезнью, от которой у него в короткое время вылезла почти вся шерсть. Мало того, ему стала даже грозить опасность лишиться величественной гривы, составлявшей его величайшую гордость. Вместе с тем, но мере усиления болезни, у него начался быстрый упадок сил, так что он не в состоянии был даже заниматься охотою, потому что всякое движение причиняло ему невыносимую боль.

Лиса, жившая самым нахальным образом на подачки, получаемыя ею от льва, пришла от болезни его в полное отчаяние. И мучимая голодом, она раз осыпала льва горячими упреками.

— О царь зверей, — говорила она, — с тех пор как ты впал в эту болезнь, все звери в лесу чувствуют себя крайне несчастными. Твоя телесная слабость исполнила сердца твоих верных слуг и подданных глубокаго горя. Почему ты не хочешь полечиться? Разве ты не знаешь, что всякая болезнь, какова бы она ни была, уступает только лекарству?

Настойчивыя увещания лисы произвели на льва сильное впечатление, и он слабым голосом ответил ей:

— Печаль о том, что я болен, уже давно терзает мне душу. Мне одному лишь известно, какия невыносимыя страдания причиняет мне моя болезнь. И не одни только телесныя страдания, но еще более сознание, что я лишился своей прекрасной шерсти, так подрывает мои силы, что я едва держусь на ногах. Я охотно на все бы пошел, если бы только знал, что существует какое-нибудь лекарство, которое может возстановить мои силы и здоровье.

Тут придворный врач льва, присутствовавший при этом разговоре и пользовавшийся, как специалист, очень большой известностью, заявил, что единственное средство вылечиться от такой болезни, состоит в том, чтоб съесть ослиный мозг и уши.

— С тех пор, как ты, государь, заболел, — сказала тогда лиса, — я только о том и думаю, как бы добыть, хотя бы хитростью, это средство. И если ты дашь свое соизволение, то я, твоя верноподданная и всепокорнейшая слуга, пущусь везде отыскивать его, и надеюсь, что мне удастся найти желаемое и принести его к твоим ногам.

— Лиса, — воскликнул лев, — к чему ты тратишь попусту слова? Скажи скорее, как ты взялась бы за это?

— Всемилостивейший государь, — отвечала лиса, — мне кажется, что тебе пока не следовало бы выходить из лесу, так как ты лишился шерсти, которая придавала тебе такой величественный, такой внушительный вид. Если ты в настоящем виде выйдешь на охоту, то только вызовешь над собою насмешки и лишишься того обаяния, которым до сих пор пользовался среди зверей. По моему мнению, будет гораздо лучше, если я сама доставлю тебе сюда в лес это средство. И тогда, о царь, ты примешь его здесь, когда тебе вздумается.

— А разве это возможно? — спросил лев.

— И даже очень возможно, — сказала лиса. — Неподалеку от здешняго леса есть источник, куда ежедневно приходит один кожевник мочить свои кожи. У него имеется осел, который всегда держится при этом около источника и все время или пасется, или спит. Я употреблю все старания, чтобы хитростью заманить его сюда; но только, о царь, ты должен обещать, что съешь лишь его мозг и уши, а все остальное предоставишь своим верным подданным.

Лев охотно согласился на это условие и дал свое царское слово сделать так, как говорила лиса. И вот та, исполнившись сладкой надежды в скором времени хорошо пообедать, немедля отправилась на источник. Заприметив там еще издали осла, она подошла к своей жертве, для виду немного погонялась за нею, а потом самым ласковым, дружелюбным образом заговорила с ослом.

— Милый друг, — сказала она ему, — что ты так грустен? о чем ты горюешь?

— Как же мне не быть грустным, — отвечал осел, — если хозяин заставляет меня постоянно работать, таскать разные тяжелые вьюки; а сам обо мне нисколько не заботится. Овес-то я вижу разве только во сне!

— Бедняжка! — заметила лиса с умильной миной, — Скажи еще «слава Богу», что ты здоров и что у тебя есть довольно сил. Но зачем же ты выносишь весь этот труд и все эти мучения? Зачем добровольно подвергаешь себя подобным издевательствам?

— Да ведь я создан на то, чтобы таскать тяжести, и куда бы я ни пошел, везде меня ожидает та-же самая участь. Разве ты не знаешь, что говорят про нас, бедных ослов? Вот например: «Если осла пригласили на свадьбу, то не верь, чтоб из хлебосольства, а обыкновенно лишь затем, чтоб привезти на нем дров и воды». Я, признаться, долго размышлял об этом, и пришел к тому заключению, что лучше всего — верно и покорно служить своему хозяину до самой смерти. Так как ни горя, ни смерти все равно не избежать, то я по крайней мере желаю, чтобы на меня не смотрели с презрением, как на бродяжку.

— А я нахожу подобное мнение очень странным, — сказала хитрая лиса. — Если есть возможность получить свободу и добраться до чудесных лугов, покрытых сочною травою, то к чему оставаться с тем, кто причиняет тебе одне лишь неприятности? Свет велик. На твоем месте я ни минуты более не осталась бы здесь, а попыталась бы выбраться на свободу.

— В целом свете, — отвечал осел с глубокою грустью, — нам лучше всего подходит, тот жребий, который предназначил для нас сам Бог. Все равно, от печали и забот никуда не уйдешь. Поэтому нужно стараться быть довольным своим положением.

— Ну, — возразила лиса, — это годится разве только для тех, кто привык довольствоваться очень малым. А под лежачий камень ведь и вода не течет. Выкинь же из головы столь мрачныя мысли! Хочешь, я покажу тебе луг, покрытый ярко-зеленой травой и цветами, наполняющими воздух благоуханием. Недавно я свела туда одного из твоих собратий. Он был настолько разумен, что последовал моему совету и теперь прямо блаженствует там.

От таких соблазнительных слов в осле пробудилась жажда свободы и счастья.

— О дорогой друг, — сказал он, — я очень хорошо понял тебя и нахожу, что было бы совсем грешно не воспользоваться твоею добротою. Отныне я буду питать к тебе самую искреннюю дружбу и во всем тебя слушаться!

Тогда лиса незаметно привела его на то место, где находился лев. Когда последний увидел осла, у него потекли во рту слюнки, и он не смог удержаться от страстнаго желания тотчас же броситься на свою жертву. Однако он оказался до того слабым, что лишился сил, едва только поднял лапу с целью нанести ослу удар. Осел же, заметив опасность, немедленно пустился в поспешное бегство.

Лиса, увидав, насколько был слаб лев, очень удивилась этому; но еще более ей стало досадно на то, что он так поддался увлечению и не выждал благоприятнаго момента. И она с упреком сказала ему:

— Что толку мучить животное понапрасну! Если бы ты, лев, больше владел собою, то тебе не пришлось бы теперь каяться. А к чему служить раскаяние, когда добыча уже убежала!

Эти совершенно справедливыя слова произвели на льва глубокое впечатление, и он сказал себе: «Если я признаю, что лиса права, то над мною все станут смеяться; если же я скажу, что поступил столь опрометчиво под влиянием голода, то подам повод к еще большим насмешкам над своею невоздержанностью: наконец, если я сознаюсь, что упустил осла оттого, что очень ослабел, то о моем болезненном состоянии тотчас же узнают мои враги, и мне придется совсем плохо. Поэтому всего благоразумнее будет, если я прикинусь разгневанным и пригрожу лисе наказанием за ея дерзкия слова. Тогда со мною впредь никто не станет разговаривать таким неуважительным тоном». И он сказал громко лисе:

— Как ты смеешь так нагло держать себя со мною? Разве тебе не известно, что никто из подданных не имеет права обращаться к царю с вопросами, почему он поступил так, а не иначе; тем более никто не смеет осыпать его упреками. Попробуй-ка еще раз, разсердить меня своею глупою болтовнею, так увидишь, как тебе за это достанется! А теперь приказываю тебе немедленно отыскать осла и снова привести его сюда. Только в том случае, если тебе это удастся, ты еще можешь надеяться возвратить себе мое благоволение!

Лиса тотчас же поспешила вернуться к ослу в надежде еще раз одурачить его. Она опять подошла к нему, и приветствовала его самым любезным образом. Но осел отвернулся от нея и сказал:

— О гнусная притворщица! Вместо обещанных благ, ты хитростью заманила меня ко льву, так что я едва не лишился своей шкуры.

— О легковерный дурак! — ответила лиса, притворившись очень обиженной, — ты трусливо бросил сокровище, которое доставалось тебе без всякаго труда. Ты отказался от розы, еще не наколовшись ни на один из шипов ея. Тебе показалось, что ты увидел льва, тогда как это было просто пугало, поставленное мудрыми для охраны того места; а то ведь звери стали бы постоянно заходить туда и все попортили бы там. Теперь же всякий трусит перед этим страшным пугалом и, подобно тебе, обращается в бегство. Но кто из нас хочет оказать услугу другу, тот приводит его туда с собою и открывает ему секрет. Друзья наши проникают туда безбоязненно и живут там с нами в полном счастье и довольстве. Ну вот теперь ты все знаешь, так чего же тебе трусить?

Глупый осел поверил этим новым росказням лпсы и пустился опять вместе с нею в путь. Но скоро та, под каким-то пустым предлогом ушла вперед, чтобы предупредить своего владыку о скором прибытии жерты. Она посоветовала льву не торопиться и сохранять полную неподвижность, когда осел подойдет к нему. Тогда ему не трудно будет уловить благоприятный момент для того, чтобы без всякаго труда удовлетворить своему желанию. Лев понял план лисы и при приближении осла остался совершенно неподвижным, как каменное изваяние. Когда оба животныя подошли к нему совсем близко, лиса сказала ослу:

— Ну вот, посмотри и убедись сам, правду ли я тебе говорила, что это пугало ничуть неопасно.

Осел обошел кругом льва, но тот даже и не пошевелился. Тогда осел действительно поверил, что это — простое пугало. У него исчезли последние следы подозрительности, и он принялся спокойно щипать траву. Бедное животное уже давно не видывало хорошаго корма и потому ело теперь с большим апетитом. Наконец осел наелся до того, что едва в состоянии был двигаться. Тогда он улегся около самого льва и скоро заснул. Тот и воспользовался этим удобным моментом, бросился на осла и немедленно растерзал его. Затем он сказал лисе:

— Постереги-ка здесь эту чудную добычу, пока я схожу, выкупаюсь. Когда я вернусь, то съем мозг и уши осла, а сперва мне, по совету врача, следует вымыться.

— Слушаю, государь, — ответила лиса самым покорным тоном.

И лев величественно удалялся, радуясь, что в скором времени станет совсем здоров.

Оставшись одна, лиса тотчас же сожрала мозг и уши осла, как самые лакомые кусочки. Когда лев поспешно возвратился назад, то очень удивился что его лекарство вдруг исчезло.

— Куда же девались, — спросил он с гневом у лисы, — те части, от которых исключительно и зависело возстановление моего здоровья?

— О могучий владыка зверей, — ответила лиса, — к великому своему огорчению я должна доложить тебе, что у этого осла не оказалось ни мозга, ни ушей. Доказательством может служить то, что ведь, если бы у него был мозг, так он не дал бы мне так глупо провести себя, а если бы у него были уши, так он непременно уловил бы ими притворство в моем голосе и не пошел бы сюда за мною.

Кому угрожает явная опасность, а он, вместо того, чтобы бежать от нея, слушает ложных друзей, тот всегда попадает в беду.